Новая детская литература и кинематура

Люк Бессон. Артур и минипуты: Издание по фильму / Пер. с фр. Е.Морозовой. - М.: Махаон, 2007.

Григорий Кружков. Рукопись, найденная в капусте. - М.: Время, 2007.

Ольга Лукас. Золушки на грани. - М.: Гаятри, 2006.

Петр Бормор. Многобукаф. - М.: Гаятри, 2007.

Помню, как в детстве мы вспоминали любимые фильмы и пересказывали, смаковали самые эффектные эпизоды... Появление книги "Артур и минипуты" знаменует тот факт, что перевод кино в слова (который провозглашал известный романист Роб-Грийе) дошел до массового потребителя. В этом отношении "Артур" оказывается не литературой, а неким новообразованием - "кинематурой". Важнее всего здесь - динамика, кинетика, смена позиций, движение от кадра к кадру. Текст описывает происходящее на экране:

С оглушительным грохотом дверь дома распахивается, и на крыльцо вылетает почтенная дама внушительных размеров.

- Арту-у-ур! - кричит она так, что с ближайших деревьев сыпятся листья.

Перед нами описание, которое незаметно включает в себя ремарки, режиссерские замечания, операторские пометки: дверь распахивается (с оглушительным грохотом), на крыльцо вылетает почтенная дама (внушительных размеров), сыпятся листья (крупный план). Текст без этой кинетики вянет, автор скучает - и оживляется в моменты битв минипутов с осматами (особыми автоматами - подданными Урдалака Ужасного, главного сказочного злодея). Отъявленный злодей был когда-то отважным минипутом, но произошла с ним незадача: ядовитая стрекомушка поцеловала его. Вот что он сообщает об этом юной принцессе минипутов Селении:

- Как прекрасен был ее поцелуй! Прекрасен и ядовит: на следующий день я начал разлагаться: яд проник в каждую клетку моего тела. Вот так единственный поцелуй испортил всю мою жизнь.

Чтобы излечиться, ему надо "сорвать" с невинной Селении первый поцелуй. Но Селения оказалась не дурой - она уже успела поцеловать Артура. Для минипутов поцелуй означает бракосочетание: в области морали они - максималисты...

Злодея же Селения отвергает:

- Ты настоящее чудовище, Урдалак!

Повелитель мрака не может отказать себе в удовольствии улыбнуться. Он столько раз слышал эти слова!

- Да, именно чудовище, я это знаю! Увы, таким сделали меня неразборчивые знакомства, - сокрушенно отвечает он.

В общем, мораль сей басни такова: не давай поцелуя без любви - Урдалакой станешь. Кто из родителей не подпишется под этой моралью? Можно поверить, что эту киносказку Люк Бессон создал для своих дочерей. За то же самое ратовал еще в ХIХ веке Чернышевский в романе "Что делать?". А так как история про Артура имеет еще и хороший конец, то можно ее посоветовать почитать детям. Особенно тем, которые без кино и телевизора жить не могут (хотя зачем им тогда книжка?).

Детские книжки могут быть производными не только от кино, но и от литературы, от других книжек, сказок и стихов. Издательство "Время" в 2007 году выпустило увесистую книгу Григория Кружкова "Рукопись, найденная в капусте", в которой можно обнаружить немало удачных примеров такой "производности". Григорий Кружков известен как переводчик английской поэзии - здесь же помещен его перевод "Охоты на Снарка" Льюиса Кэрролла. Большую часть книги занимают сказки. Сказки, как и стихи, здесь делятся примерно пополам на переводные (или "по мотивам") - и оригинальные. Сказочные истории самого Кружкова произрастают на "литературном" огороде - его вдохновляют другие сказки...

Кружков сочиняет медвежьи народные сказки, сказки одуванчиков, воздушных шариков и водяных жучков. Эти сказки милы и изобретательны, и очень хорошо, что в книге они соседствуют с переводами и пересказами, переложениями и историями "по мотивам". Это окружение создает тот густой "литературный бульон", которым питаются истории самого Кружкова, в котором они живут и размножаются - как удивительные и фантастические бактерии в "культурной среде". Но все же нам милее стихи самого Кружкова:

Весна наступила

Весна наступила

На кончик хвоста

Тотчас заоравшего

Громко

Кота.

Весна наступила,

Примчался скворец

И с ходу вселился

В свой старый

Дворец.

...

Производство взросло-детских сказок "по мотивам", с использованием известных сюжетов в последнее время переживает бум. В издательстве "Гаятри" недавно вышли книжки Ольги Лукас "Золушки на грани" и Петра Бормора "Многобукаф". Здесь дается много вариантов продолжений известных сказок, порой сказки "выворачиваются наизнанку". Скажем, у Ольги Лукас, как в известном фильме Куросавы, изложено несколько версий истории про Золушку. Есть и версия "Глазами мачехи". В ней добрая мачеха вызывает по мобильному телефону свою подружку - фею, чтобы та выручила Золушку. В сказке "Несмеяна" вся загвоздка оказывается... в пластической операции:

- Ну что вы как сговорились все? - топнула ногой царевна. - Это мой маленький девичий секрет! Много лет назад старая колдунья из темного леса сделала мне пластическую операцию, чтобы я вечно молодой красавицей была. Только опыт у нее небольшой в этом деле был. И вот - издержки. Ни улыбнуться, ни заплакать. Но лицо вышло отменное, уже сорок лет как держится!

Эти изобретательные ветвления, парадоксальные продолжения и интерпретации старых сказок, перелицовки их на новый лад - одно из самых распространенных способов производства тех самых литературных "производных", о которых идет речь (кстати сказать, одним из первых в наше время в этом преуспел Сергей Георгиев с книжкой "Драконы среди нас"). Кажется, что писатели эти имеют столь субтильную душевную организацию, что не хотят напрямую соприкасаться с бойкой жизнью детей, им нужны какие-то приспособления - литературные телескопы и микроскопы, чтобы отдалиться от живой жизни. Нужны куклы, сказки, кино, переводы - в общем, какие-то модели, лекала, шаблоны, по которым можно было бы писать, не глядя в глаза ребенку, не вспоминая своего детства.

Исключений из этого правила не так много: если раньше, в советской детской литературе, требовалось быть ближе к жизни и образцом служили "Тимур и его команда", "Кортик" и "Старая крепость", то теперь побеждает замысловатая фантазия - рынок толкает писателя к Поттеру. Одно из редких исключений из этого правила - выпущенная в 2006 году издательством "Махаон" книжка "Новые истории" (составитель - Лев Яковлев). Здесь напечатаны "истории из жизни" Бориса Минаева, Олега Кургузова, Александра Дорофеева и других писателей из клуба "Черная курица". Конечно, эти истории не без выдумки. Но выдумка здесь - другая, она какая-то более простодушная, детская, что ли... Судите сами - вот начало рассказа Олега Кургузова "Мальчик-папа":

Целый час папа воспитывал меня:

- В твоем возрасте я был серьезнее!..

И тут что-то тренькнуло, грохнуло, зашипело и вспыхнуло. Когда дым рассеялся, рядом со мной стоял мальчик. Его коленки были исцарапаны, воротник рубашки наполовину оторван, а под левым глазом светился здоровенный синяк.

- Ты кто такой?! - удивился я.

Он зашмыгал носом, а потом сказал:

- Я твой папа. Только... в твоем возрасте.

Дальше следуют совместные битвы с хулиганами... В общем, папа оказался что надо! От безыскусных рассказов Олега Кургузова веет семейной любовью, теплом домашнего очага. Эта первозданность чувств дорогого стоит.

Что же касается более отстраненных и "производных" текстов детско-взрослой литературы, то хотя они являются более современными (и порой даже весьма удачными) бизнес-проектами, но представляются и более искусственными. "Артур" - это крайний, может быть, пример такого литературно-киношного конструкта. Кинематограф изменил прозу ХХ века, сделал ее более динамичной, но первичность литературного замысла книги уступает место сценарному плану. Литература не только теряет "первородство", но и меняет формы и границы; происходит взаимопроникновение искусств: теперь фильм приобретает форму книги, книга - образы кино.

Соотношение вымысла и реальности здесь уже не то, что было прежде: ведь фильм дает зримые образы, это уже как будто сверхреальность. Осип Мандельштам ненавидел кино за то, что оно лишает читателя свободы воображения, за его навязчивость: книгу можно отложить на минутку, чтобы подумать над понравившейся мыслью или фразой - кино же диктует свой темпоритм восприятия. Но теперь ситуация несколько изменилась: зритель может остановить DVD в своем компьютере в любую минуту - и отмотать назад. Так, в кино про Артура можно смаковать картины битв - а можно любоваться костюмами кукол и всем антуражем. Ведь книгу пишет один человек, а кино делает целая команда: художники-постановщики, художники по костюмам, компьютерщики и музыканты - немудрено, что оно сильнее привлекает детей. Здесь уже найдется место и человеку, который запишет кино словами. Это уже будет не автор, а еще один исполнитель - исполнитель роли писателя.